ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА

помещено в каноне Нового Завета после Л к.; оно состоит из 21 главы, причем в последней главе, которая является дополнительной, сказано, что автор Евангелия — любимый ученик Господа.

Композиция и особенности ин. 4-е Евангелие во многом имеет общий с синоптиками план, в частности, как и Мк., Ин. повествует о событиях от Крещения Господня до Воскресения. Однако Ин. отличается рядом существенных особенностей. В отличие от хронологии синоптиков, Ин. определяет время служения Христа в 3 года. Чудес у Ин. описано меньше, но все они в высшей степени знаменательны. Острее чувствуется тема конфликта с иудейской средой; повествовательные разделы написаны с впечатляющим драматизмом и обилием диалогов. Речи Богочеловека звучат у Ин. по-иному, чем у синоптиков. В 4-м Евангелии мы находим возвышенное свидетельство Христа о Своей Божественной тайне. Замысел евангелиста — показать схождение в мир Слова Божия и Его восхождение к Отцу. Этому замыслу подчинена и композиция Ин. За прологом, написанным как литургический гимн, соединяющим сказание Бытия с воплощением Слова (1:1—18), следует раздел, обычно называемый Книгой Знамений (1:19 — 12:50). В нем повествуется о знаках высшей, небесной природы Христа. 3-я часть включает Тайную Вечерю, Страсти и Воскресение как этапы восхождения Сына Божия в Славу Отца (13—21). Дополнительный эпилог описывает одно из явлений Воскресшего и Его прикровенные пророчества о судьбах апостолов Петра и Иоанна. В этом эпилоге уже прямо сказано, что Евангелие написано «учеником, которого любил Иисус» и о котором часто упоминалось прежде.

Авторство и дата. «Иоаннов вопрос». Любимый ученик Господа в Евангелии по имени нигде не назван, но трудно сомневаться в том, что это Иоанн Зеведеев. Все синоптики называют трех самых близких к Господу апостолов — Петра, Иакова и Иоанна; между тем, в 4-м Евангелии Иоанн не назван; вместо него фигурирует анонимный любимый ученик, который, очевидно, и есть Иоанн (мнение Филсона *, будто этот ученик — Лазарь, мало обосновано). Составитель Антимаркионского пролога приводит слова Папия о том, что 4-е Евангелие «было проповедано самим ап. Иоанном при его жизни и именно им было дано всем Асийским церквам». В Мураториевом каноне сказано, что это Евангелие «было написано Иоанном, одним из учеников». Свт. Ириней пишет: «Иоанн, ученик Господа, возлежавший на Его груди, также издал Евангелие во время своего пребывания в Ефесе Асийском» («Против ересей», III, 1, 1). В другом месте (II, 22, 5) святитель говорит, что Иоанн дожил до правления императора Траяна (98—117).

«Следует обратить внимание, — замечает Евсевий, — что Папий упоминает двух людей с именем Иоанна: одного, упомянутого им раньше вместе с Петром, Иаковом, Матфеем и прочими апостолами, он, несомненно, считает евангелистом Иоанном; другого Иоанна помещает в числе людей, стоявших рядом с апостолами, но ставит впереди его Аристиона, прямо называя его пресвитером» ( III, 39, 5). По мнению самого Евсевия, Иоанн Зеведеев написал Евангелие, а пресвитер — Откровение (см. ИОАНН ПРЕСВИТЕР).

  
Тем не менее уже в древности существовали противники авторства Иоанна и каноничности 4-го Евангелия (пресвитер Гай, секта алогов и др.). Наибольшим нападкам Ин. подвергся в новое время. Уже Гердер сомневался в его исторической ценности. И если Шлейермахер еще считал его подлинным и полагал в основу реконструкции евангельской истории, то Штраус и Тюбингенская школа решительно восстали против этой точки зрения. 4-е Евангелие было, по мнению этих критиков, произведением греческого богослова, который писал около 200 г., и поэтому Ин. не может быть признан достоверным. Почти столь же категорично высказывались и представители либеральной школы, которые признавали историческое значение только за синоптиками. Отрицание подлинности 4-го Евангелия и подчеркивание его эллинского, метафизического характера стало общим местом новозаветной критики, как отрицательной, так и более умеренной. Один Ренан продолжал защищать древность Иоаннова предания, хотя и не считал, что 4-е Евангелие написано самим ап. Иоанном. Православные и католические экзегеты выдвигали аргументы в пользу авторства Иоанна Зеведеева, основанные на «внутренних признаках». Так, Баженов указывал на семитизмы Ин., а Ельчанинов * писал, что «мнение об отсутствии конкретности в повествовании Иоанна опровергается самым поверхностным чтением Евангелия: первые ученики, брак в Кане Галилейской, изгнание торгующих, беседа с самарянкой и т. д. — все это полно именно конкретных впечатлений очевидца и близкого лица».

Первым ударом, который был нанесен антииоанновой позиции, явилась находка (1935) фрагмента кодекса Ин. (папирус Райленда № 457), относящийся к 125—30 гг. Это открытие отодвинуло дату 4-го Евангелия, по крайней мере, к 100 г. Между тем, по свидетельству предания, оно и было написано в самом конце I в. (ср. Евсевий, «Церковная история», III, 23). Вслед за тем библейская археология принесла ряд подтверждений исторической точности сообщений Ин. (в частности, по топографии Палестины евангельских времен). И, наконец, Кумранские тексты пролили дополнительный свет на жизненный контекст Ин. «Отныне, — писал в 1958 г. Аллегро *, — Иоанн не может рассматриваться как наиболее эллинский из евангелистов, и его «гностицизм» и весь круг его идей вытекает из иудейского сектантства, коренящегося в палестинской почве, а его материал должен быть признан основанным на ранних слоях евангельского предания». Еще до кумранских открытий ряд экзегетов (Баженов, Шлаттер *) обратили внимание на семитические черты Ин., которые подтверждают его происхождение от апостола. В то же время в исследовании Шпитты * (1910) собраны воедино аргументы в пользу преимущества евангельской хронологии Ин. перед синоптиками (взгляд, который теперь преобладает). Даже те экзегеты, которые не уверены, что всё Евангелие от слова до слова написано Иоанном, сыном Зеведеевым, убеждены, что за ним стоит живая традиция, восходящая к апостолу (православный Лев Жилле, католик Браун, протестант Додд).

Отличие Ин. от синоптиков не случайно. Ев. Иоанн стремится дополнить их (таково было мнение еще Отцов Церкви; см. Евсевий, «Церковная история»,VI, 14). «То, что в рассказах синоптиков еще оставалось недостаточно связанным: божественное и человеческое в бытии и сознании Иисуса — только у Иоанна получило полное единство и последнюю психологическую истинность, так что мы можем сказать: без Иоанна синоптический образ Иисуса остался бы незавершенным... Его автором должен был быть человек, которому не просто были известны распространенные в общине рассказы об Иисусе, но который именно сверх того с необыкновенной нежностью и любовью прислушался к внутренней жизни Учителя и настолько сжился с Ним, что его собственный язык невольно отождествился с языком Учителя» (К. Адам *).

Следует указать и точку зрения тех ученых, которые, вопреки Преданию, считают Ин. самым ранним из Евангелий (Аллегро, Кросс *, Дж. Робинсон, Тресмонтан). Тресмонтан, например, датирует предполагаемый еврейский оригинал 4-го Евангелия 30-ми гг. Но большинство экзегетов предпочитает сохранять прежнюю дату — конецI в. (в частности, Баррет * отыскал у Ин. следы использования им синоптических Евангелий).

Сомнение в том, что Иоанн Богослов мог написать столь совершенное произведение в преклонном возрасте, отпадает, если принять во внимание, что Софокл закончил одну из своих трагедий в 89 лет, а Тициан — свою последнюю картину в 97 лет. Что же касается учения о Логосе, которое было важным аргументом отрицательной критики, то, как доказали Муретов, Шлаттер и другие, это учение кардинально отличается от доктрин Филона и греческих философов. Корни его — в ветхозаветном учении о творческом Слове Господнем.